Американская музыка в стиле "ребетико". Считается, что эту мелодию сочинил американский композитор Ирвинг Берлин (Irving Berlin, 1888–1989). В 1919 году он создал юмористическую песню-сценку под названием "Ближайшее будущее" (The Near Future), которая была посвящена принятому в США "сухому закону":
How dry I am, how dry I am // Как я трезв, как я трезв, It's plain to see just why I am // Точно видно, почему это так! No alcohol in my highball // Нет алкоголя в моём бокале, And that is why so dry I am // И вот почему я так трезв! Waiter, Waiter // Официант, официант!
Небольшая часть этой сценки стала отдельной песней под названием "О, счастливый день" (Oh Happy Day) или "Как я трезв" (How Dry I Am). По некоторым сведениям, эта мелодия могла быть заимствована Ирвингом Берлиным из какого-то американского христианского гимна в стиле "госпел".
Так композиция звучит в джазовом исполнении оркестра Арти Шоу (Artie Shaw, 1910–2004):
Позднее греческий музыкант Йоргос Батис (Γιώργος Μπάτης, 1885–1967) переработал эту мелодию в стиле "ребетико" и создал свои стихи для неё. Первоначальный темп обозначался как "Хасапико", но в более поздних аранжировках его ускорили, так что эту музыку можно использовать для танца "Хасапосервико".
В исполнении автора, запись 1935 года:
В исполнении Гликерии (Γλυκερία):
В исполнении Дукиссы и Йоргоса Замбетаса (Δούκισσα & Γιώργος Ζαμπέτας):
Стихи: Йоргос Батис / Γιώργος Μπάτης Музыка: Ирвинг Берлин, Йоргос Батис / Irving Berlin, Γιώργος Μπάτης
Θέλω να γίνω μπουφετζής // Хочу стать буфетчиком
σε τούρκικους τεκέδες // В турецком текке*,
Να ‘ρχονται οι χανούμισσες // Куда приходят наложницы гарема
να πίνουν αργιλέδες // И курят кальян.
Πήγα κι εγώ κάποια βραδιά // Пришёл туда и я как-то ночью,
και μπήκα στα μεράκια // Чтобы отдаться этой страсти,
Γνώρισα τρεις χανούμισες // Узнал там трёх наложниц,
τρία σωστά κουκλάκια // Трёх прекрасных куколок**.
Η μια κρατά τον αργιλέ, // Одна из них держала кальян,
κι η άλλη το τσιμπούκι // Другая – трубку,
Κι η τρίτη η μικρότερη // А третья, самая молодая,
τρελή στο μαστουρλούκι // Обезумела от блаженства.
Ανοίξτε τα παράθυρα // Откройте окна,
να φύγουν τα ντουμάνια // Чтобы рассеялся дурман.
Για να φουμάρουμε κι εμείς // Подымим теперь и мы,
που είμαστε χαρμάνια // Где у вас смесь?
η άλλη έκδοση
Θέλω να γίνω μπουφετζής // Хочу стать буфетчиком
σε τούρκικους τεκέδες // В турецком текке,
Να ‘ρχονται οι χανούμισσες // Куда приходят наложницы гарема
να πίνουν αργιλέδες // И курят кальян.
Και όταν μπαίνω στον τεκέ // И вот, вхожу я в текке,
βλέπω τρία μεράκια // Вижу трёх страстных,
τρεις κοπελίτσες έμορφες // Трёх прекрасных девушек,
να πίνουν τσιμπουκάκια // Они тянут трубки.
Η μια βαστά τον αργιλέ // Одна поддерживает кальян,
κι η άλλη τον πατάει // Другая его сжимает,
κι η τρίτη η μικρότερη // А третья, самая молодая,
γυρεύει να φουμάρει // Ищет, как вдохнуть дым.
Η μια παίζει τον μπαγλαμά // Одна играет на багламе***,
κι η άλλη το μπουζούκι // Другая – на бузуки,
κι η τρίτη η μικρότερη // А третья, самая молодая,
τρελή στο μαστουρλούκι // Обезумела от блаженства.
*"Текедес" – от турецкого "текке" (tekke). Во времена Османского владычества этим словом обозначались абсолютно разные вещи. С одной стороны, это могло быть благочестивое место, где собирались дервиши. Но также это мог быть дом развлечений, где баловались гашишем и курили кальян. В первой трети двадцатого века так именовали более похожие на притоны многочисленные кофейни и таверны города-порта Пирей в окрестностях Афин, где и зародился стиль "ребетико". Схожую эволюцию претерпела и музыка танго в Аргентине, впервые появившись в притонах портовых проституток.
** Если в нашей традиции кукла ассоциируется с чем-то бездушным и искусственным, то в Греции это высший комплимент женщине.
*** Баглама, бузуки – щипковые инструменты. Баглама – турецкий вариант, бузуки – греческий.